ПОИСК Статьи Рисунки Таблицы Предисловие к русскому изданию из "Генетические исследования" Редактор в силу своего положения имеет возможность одним из первых критиковать редактируемый им труд. Этот первый критик иногда оказывается и последним. .. редактируемый труд не выходит в свет. Подобного финала в данном случае не возникло. [c.5] Редактор решил не использовать своего предисловия для критического разбора редактируемой книги. Такой разбор потребовал бы почти столько же печатных знаков, что и сама книга. Дело в том, что редактор принадлежит к числу людей, стремящихся интерпретировать все богатство фактов современной генетики в мичуринском направлении. А направление мышления, которого придерживается Арне Мюнтцинг, коренным образом отличается от направления мышления редактора. Но, несмотря на сказанное, последний считает полезным выход в свет данного перевода. [c.5] Нам представляется, что любой генетик, мыслящий в мичуринском направлении и живущий жизнью науки, испытывает постоянный интерес к состоянию дел у своих оппонентов — сторонников хромосомной теории наследственности. Систематизированное изложение того или иного раздела науки с позиций той или иной научной школы обычно можно найти в соответствующем учебнике. Книга Арне Мюнтцинга относится как раз к этому виду произведений. Среди новых учебников по вопросам генетики, написанных с позиций хромосомной теории наследственности (мы имеем в виду публикации 1960—1961 гг.), учебник Арне Мюнтцинга можно считать одним из наиболее удачных. Чувствуется, что автор стремился дать исчерпывающую характеристику современного состояния хромосомной теории наследственности. И благодаря такому стремлению характеристика, как легко обнаружит внимательный читатель, оказалась интересной во многих отношениях. [c.5] Современная генетика полна острых противоречий. Является ли такое положение чем-то из ряда вон выходящим Нам представляется, что нет. Наличие противоречий в науке — обычнейшее явление. Мы не можем отказать себе в удовольствии напомнить здесь одно мудрое соображение Энгельса о том, что мыслящему человеку неизменно присуща потребность преодолеть все противоречия, обнаруживаемые в познании. Но это не осуществимо, так как Если бы все противоречия были раз навсегда устранены, мы пришли бы к так называемой абсолютной истине, — всемирная история была бы закончена и в тр же самое время должна была бы продолжаться, хотя ей уже ничего не оставалось бы делать... новое, неразрешимое противоречие (К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 278). [c.6] Таким образом, вопрос состоит не в том, исчезнут или не исчезнут противоречия в генетической науке они были, есть и будут. Ученому приходится лишь вырабатывать свое отнощение к этим противоречиям и определять собственную научную позицию. [c.6] В науке о живой природе разрешались противоречия и более острые, чем противоречия, имеющие место сегодня в генетике. Приведем один факт из большого числа имеющихся в истории науки. Появление учения Дарвина раскололо биологию на два лагеря дарвинистов и антидарвинистов. В ожесточенных дискуссиях обсуждался большой круг вопросов. Не станем перечислять все дискутировавшиеся вопросы, а возьмем лишь один из них, который передает самую глубину сущности дарвинизма. Этот вопрос был прекрасно сформулирован В. И. Лениным в одной из ранних работ. [c.6] Путь к научной истине — это активная деятельность людей живые люди могут различаться и по мировоззрению, и по идеологии, а при сходном миропонимании и одинаковой идеологии люди часто различаются по практическому подходу к изучаемому предмету или явлению. В результате путь к научной истине — это путь борьбы но итог столкновения различных подходов — научная истина — приобретает объективный, всеобщий характер. В свое время Маркс писал Философия спрашивает что есть истина — а не что считается истиной. Ее интересует то, что является истиной для всех, а не то, что является истиной только для некоторых (К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 101). Советские естествоиспытатели считают эту философию своей философией вместе с Марксом они в области естествознания не следуют поговорке что город, то норов, что деревня, то обычай так же как и Маркс, советские естествоиспытатели не верят, что в одной стране 3X1 = 1, в другой, что женщины не имеют души, в третьей, что на небе пьют пиво (там же). В науке о природе после каждой острейшей дискуссии остается золотой осадок — зерна объективной относительной научной истины. Но объективный характер науки ничуть не означает, что когда-нибудь в среде ученых наступит век единомыслия. Прелесть науки о природе состоит в том, что каждый решенный вопрос приводит к возникновению множества новых вопросов, требующих решения. Иными словами, одна разрешившаяся дискуссия служит прологом к десяткам новых дискуссий. [c.7] С ТОЧКИ зрения вульгарных материалистов, исторические события и самый исторический процесс зависят от субъективных побуждений исторических деятелей, среди которых были и есть как люди честные, так и плуты. В большинстве случаев честные оказывались в дураках, а плуты торжествовали. При таком подходе к истории совершенно естественным было заключение, что в истории очень мало назидательного. В применении к истории познания природы заключение метафизического материализма дополнялось логически неизбежным утверждением об отсутствии объективной научной истины. [c.8] К счастью естествоиспытателей, в истории науки разработан и другой вариант исторического подхода. Суть его состоит в том, что ученый непрестанно анализирует современную живую действительность и ишет законы исторического становления этой действительности. Относительно естествознания это, в частности, означает необходимость непрерывного исторического анализа развития и результатов противоположных подходов к решению того или иного нерешенного или не вполне решенного вопроса познания природы. [c.8] Если же читатель возьмет на себя труд проанализировать книгу Мюнтцинга с позиции мичуринского направления, то он получит еще более значительное удовлетворение. Не будем навязывать читателю своих впечатлений, возникших в процессе редакционной работы над рукописью перевода. Ограничимся одним-двумя частными замечаниями. На одной из страниц учебника Мюнтцинга читатель может найти признание эффекта вегетативного сближения при скрещиваниях растений различных видов Известно, как много энергии пришлось затратить Мичурину и его ученикам, чтобы доказать существование названного эффекта. Но дело не в этих затратах — без таких затрат немыслимо развитие науки. Из эффекта вегетативного сближения следует ряд выводов, имеющих принципиальное значение для генетики. [c.9] Обратим внимание читателя еще на одно место учебника, на этот раз касающееся достижений цитологии Очень интересны для проблемы рака наблюдения А. Левана и других исследователей над поведением хромосом в нормальных клетках культуры ткани в период их превращения в постоянные клеточные штаммы. После пересадки нормальных клеток на питательную среду у них сейчас же возникает изменчивость в отношении числа и структуры хромосом. Результатом этого является, так же как и у популяций клеток раковых опухолей, генетическая гетерогенность, которая в том случае, если клетки способны к существованию в культуре, постепенно приводит к созданию нового наследственного типа, приспособленного к жизни на питательной среде. Таково происхождение так называемых клеточных штаммов, способных к неограниченному размножению в культурах (см. стр. 446). [c.9] Успешно развивающийся молодой раздел современной биологии — культура тканей и клеточных штаммов — обещает весьма много нового, принципиально важного для генетики. Уже полученные в этой области результаты с непреодолимой логической необходимостью требуют коренного пересмотра многих основных положений хромосомной теории наследственности. [c.10] В заключение еще одно замечание. Хромосомная теория наследственности ведет свою родословную от исследований Менделя. В научной литературе имеется много самых разнообразных оценок названных исследований. Среди них оценка К- А. Тимирязева, на наш взгляд, наиболее объективна и наиболее близка к истине. В тимирязевской оценке содержится, с одной стороны, объективное определение научных заслуг Менделя в разработке проблем наследственности (см. К. А. Тимирязев, Соч., т. VII, стр. 232—236) с другой стороны, в этой оценке вскрывается несостоятельность попыток последователей Менделя, которые в первые десятилетия нашего века старались представить его достижения как а) новое эволюционное учение, призванное упразднить дарвинизм, или б) по меньшей мере универсальное учение о наследственности. Тимирязев показал, что у самого Менделя не было подобных притязаний, так как он был умный и сведущий в своем деле человек (см. К. А. Тимирязев, Соч., т. VI, стр. 264). Притязания менделистов порождались причинами не научного, а общественно-политического порядка. Тимирязев научными методами безупречно доказал, что 1) менделизм покрывает лишь какую-нибудь тысячную долю того обширного поля фактов, которые обобщаются и объясняются дарвинизмом 2) менделизм объясняет лишь небольшую часть явлений наследственности из большого их числа, на каждом шагу встречающихся в действительности (см. там же, стр. 164—195 и стр. 255—266). Последователи Менделя ограничивались единственным типом половых скрещиваний и стали использовать его как критерий для объяснения всего многообразия явлений наследственности. Иными словами, это была попытка небольшой частью подменить гигантское целое. Тимирязев, вскрыв эту ошибку, давным-давно предсказал, что менделизм, ограничивая свою собственную свободу научного исследования, сам по себе окажется не в состоянии разрешить задачи, за которые он взялся, и в конце концов будет вынужден обратиться за помощью к физиологии, к экспериментальной морфологии, к химии, к физике. А одновременно не менее необходимым окажется и научный исторический, метод мышления. [c.10] Если советский читатель восстановит в памяти названные страницы из работ К. А. Тимирязева, то он легко обнаружит, что А. Мюнтцинг на многих страницах своего труда, возможно, сам того не желая, подтверждает правильность перспективы, нарисованной в свое время К. А. Тимирязевым. Такова уж непреодолимая объективная логика развития самой науки. [c.11] Коллектив переводчиков и редакторов старался возможно точнее передать авторский текст. Книга печатается полностью, за исключением двух небольших разделов последней главы, содержащих материал, специально касающийся Швеции и не представляющий интереса для наших читателей. [c.11] В настоящее время все, кто работает с живыми организмами или преподает биологию, должны быть знакомы с основными результатами генетических исследований. Это касается как научных работников и преподавателей различных биологических дисциплин, так и практиков, выращивающих растения и разводящих животных. Важно также, чтобы каждый взрослый человек был знаком с основными законами наследственности, которые оказывают влияние на всю нащу жизнь и, следовательно, имеют больщое значение и для отдельных людей, и для всего общества. [c.13] Настоящая книга представляет собой попытку удовлетворить эти потребности. В связи с тем что генетика начиная с 1900 г. развивалась необычайно быстро, оказалось нелегкой задачей изложить обзор ее достижений кратко и понятно. Эмпирические данные весьма разносторонни, и количество их быстро растет. Поэтому некоторая субъективность в выборе данных при изложении неизбежна. [c.13] Для того чтобы книгой мог пользоваться любой интересующийся человек, я старался писать так, чтобы ее можно было читать без предварительной биологической подготовки. Однако при этом неизбежно возникает затруднение, связанное с необходимостью употребления специальных терминов, без которых изложение было бы слишком длинным и изобиловало бы повторениями. Я старался вводить эти термины постепенно, так чтобы они не вызывали больших затруднений. Однако на всякий случай в конце книги приводится краткий словарь, поясняющий основные термины. [c.13] Для того чтобы несколько облегчить изложение, я относительно редко упоминал авторов отдельных открытий. Читателю важнее получить информацию об окончательных результатах, чем знать имена всех, работавших в данной области. Число конкретных примеров также сильно ограничено как правило, приводится лишь один или несколько типичных случаев, особенно хорошо иллюстрирующих излагаемую проблему. Для облегчения понимания текста книга снабжена большим числом иллюстраций и схем. [c.13] Вернуться к основной статье