Сложные формы научения

Сложные формы научения [c.317]

Рассмотренные выше явления привыкания и сенситизации - это лишь очень простые формы научения. Главная особенность более сложных типов научения, наиболее широко изучаемых психологами. - это их ассоциативный характер. Папример. в знаменитых экспериментах Павлова собака научалась связывать звук колокольчика с получением пищи. Аплизия тоже способна к ассоциативному научению. Папример, если сенситизирующий раздражитель (сильный электрический удар) постоянно воздействует одновременно с определенной мягкой стимул которая в норме вызывает лишь слабый рефлекс втягивания жабры, то животное начинает вести себя так, как если бы оно запомнило, что специфическая мягкая стимуляция связана с электрическим ударом, и оно сильно и специфически сенситизируется к слабому раздражителю. Полагают, что в этом случае участвуют те же группы нейронов, что и при простой сенситизации. описанной ранее. Одновременная стимуляция различных частей тела ведет к одновременному возбуждению сенсорных и облегчающих нейронов. Таким образом, когда потенциал действия приходит в окончания сенсорного аксона, открывая в них потенциал-зависимые кальциевые каналы, из облегчающих нейронов выделяется серотонин (или какой-либо нейропептид), вызывающий повышение концентрации циклического АМР внутри аксона. Циклический АМР и сам по себе вызывает простую сенситизацию как полагают, приток Са усиливает этот эффект, приводя к гораздо более сильный сенситизации по сравнению с той, которая возникла бы в результате возбуждения облегчающих нейронов на фоне бездействия сенсорных нейронов. [c.334]

Изучение привыкания и сенситизации служит превосходным примером того, как последовательная серия экспериментов позволяет нейробиологам получать важиые общие выводы путем вычленения очень простых, элементарных функций. Разумеется, для распространения таких выводов на более сложные формы поведения животных потребуется еще большая работа. Несмотря на полученные данные о пластичности синапсов, способность аплизии к научению весьма ограниченна. К этому вопросу мы вернемся несколько позже. [c.309]

Последняя форма научения, на которой нам хотелось бы остановиться, — это так называемое викарное научение, или научение путем наблюдения. Если животное наблюдает за тем, как другое животное выполняет какую-либо задачу, то в дальнейшем оно само быстрее обучается ее выполнять. Совершенно очевидно, что такое научение играет чрезвычайно важную роль у человека— например, когда мы кому-нибудь подражаем, следуем примерам, учимся на чужом опыте или пользуемся абстрактными инструкциями для достижения своих целей или выработки навыков. У других млекопитающих выявить викарное научение сложнее, поэтому специалисты в области поведения долгое время отрицали его возможность у животных. У беспозвоночных и низших позвоночных никаких при-анаков викарного научения ие обнаружено. Многие исследователи полагают, что оно не сводится к ассоциативному обуслов- [c.319]

Принцип организации всей этой сложной и многочисленной совокупности нервных соединений, по-видимому, очень прост, хотя точная информация о нем отсутствует. Представляется верным, что чем больше используется какой-либо набор соединений, тем больше вероятность прохождения импульса именно по этим соединениям, а не по одному из боковых соединений. Эго явление называют научением. Более того, длительный перерыв в возбуждении какой-либо нервной клетки приводит к ее атрофии [387]. Мы появляемся на свет с определенными уже установившимися цепями нервных соединений. Например, не случайно, что при нормальном развитии возбуждения сетчатки попадают в затылочную долю. Ребенок учится за счет этих предуготовленных соединений реагировать на свет, движение, форму, на сам факт наличия объектов, оказавшихся в поле зрения, и на цвет (примерно в том же порядке, как здесь перечислено). В ходе процесса научения в затылочной части мозга формируются типичные, характерные соединения. В тот же период времени случайные движения ребенка сменяются координированными движениями. Всякий раз, когда затылочная доля бывает разрушена, этот нормальный ход развития нарушается и эта координация утрачивается. Человек, получивший огнестрельную рану в затылок, обычно не выживает. Но даже если он выживет, состояние его зрения окажется хуже, чем у ребенка. В процессе медленного выздоровления в конечном счете ветеран может отличать сначала свет от темноты, зетем бесформенные движения и, наконец, как форму, так и движение [536]. Однако он не может придать какого-либо значения этим формам и движениям в его поле зрения. Ветеран-инвалид не может интерпретировать их как объекты, протянуть руку, чтоб взять их, и не может сказать, какие движения совершаются частями его собственного тела. После мучительных месяцев переобучения его могут выписать из госпиталя в состоянии, когда он опять способен идентифицировать объекты и следить за собой. Считают, что для этого ему приходится использовать некоторые из боковых соединений, обычно находящихся в резерве. Описывался возврат к более или менее приближенно удовлетворитель-ному нормальному зрению, включая цветовое. Способность интер- [c.36]

Некоторые недостатки такого децентрализованного управления движениями выявились при анализе поведения. Эксперимент, представленный на рис. 23.2, показал, что осьминог способен оценивать на ощупь степень шероховатости поверхности цилиндра, но плохо различает характерный рельеф или форму тест-объектов. В других экспериментах было показано, что осьминог не способен научиться различать предметы разного веса. Такого рода слабые стороны, по-видимому, объясняются тем, что получаемая сенсорная информация в основном не выходит за пределы локальных рефлекторных путей внутри щупальца поэтому большая часть ее недоступна для остальных отделов нервной системы и не может использоваться для более сложных процессов пространственного различения или для процессов научения. Англичанин М. Уэллс (Wells), проводивший эти исследования, полагает, что все это — следствие необычайной гибкости тела и щупалец головоногих, приводящей к тому, что в нервную систему поступает огромный объем сенсорной информации относительно положения щупалец. С точки зрения затраты нервной ткани более экономно обрабатывать эту информацию в периферических нейронных сетях, однако это ограничивает способность всей системы к научению, которое возможно лишь при участии центральных ассоциативных путей. Таким образом, щупальце как манипуляторный орган приобретает чрезвычайную гибкость, но зато животное не может хорошо различать объекты и обучаться манипуляциям нового типа (см. гл. 30). [c.122]

Еще одна форма сложного научения проявляется после того, как животное помещают, например, в лабиринт и предоставляют ему возможность передвигаться в этом лабиринте без какого-либо вознаграждения или наказания. При этом никакого видимого научения не происходит, однако в дальнейшем, когда животному приходится решать инструментальнук> задачу в аналогичном лабиринте, оно справляется с ней гораздо быстрее, чем контрольные животные. Такое влияние предшествующего опыта называется латентным научением. Нервные механизмы, лежащие в основе этого феномена, специально не изучались. В то же время известно, что такие виды активности, как ориентировка в лабиринте или взаимодействия с другими особями, вызывают у животного увеличение размеров [c.318]

Можно ли на кусочках мозговой ткани — срезах смоделировать сложные и неразгаданные стороны деятельности мозга, такие, например, как память, научение, замыкание условной связи и т. д. Ответ на этот вопрос имеет значение не только для дальнейшего перспективного использования срезов, но он важен и для расшифровки сложной интегративной деятельности центральной нервной системы. Доказательством тому служит модель потенциа-ции. Этот феномен, как предполагается, является нейрофизиологической основой элементарных форм памяти (Частотная и следовая., ., 1978) и, возможно, научения (Harris, Teyler, 1984). В исследованиях на срезах данное явление получило широкое распространение. [c.54]

Справочник химика 21

Химия и химическая технология