Мальтус

Уравнение (17) впервые в 1802 г. получил Мальтус. Заблуждение Мальтуса заключалось в том, что это уравнение, справедливое для очень узкого класса популяций, он считал универсальным законом не только для всей природы, но и для человеческого общества. [c.212]

Д. Н. Прянишников первым в СССР начал готовить кадры агрономов-агрохимиков и написал фундаментальное руководство Агрохимия , выдержавшее много изданий в нашей стране и переведенное на ряд иностранных языков. В этой книге обобщен мировой опыт применения удобрений и сформулированы теоретические основы агрономической химии в тесной связи е биохимией и физиологией растений. Он беспощадно боролся с реакционными течениями в науке. В публицистической статье Мальтус и Россия (1927) Д. Н. Прянишников, опираясь на данные отечественной агрономической науки, установил, что, если даже страна будет удваивать свое население каждые 50 лет, источники продовольствия у нас будут расти еще быстрее при использовании в сельском хозяйстве Достижений агрохимии, земледелия и растениеводства. Тем самым отвергалось надуманное положение, которого и до сих пор придерживаются мальтузианцы, будто население возрастает в геометрической прогрессии, а средства питания — в арифметической. [c.14]

Естественно, что, признавая неограниченные возможности развития сельского хозяйства, Менделеев не мог не выступить против реакционной теории Мальтуса. Научное мировоззрение в сочетании с научно-техническим оптимизмом, говорил он, опровергнет мальтузианство как враждебное прогрессивному человечеству направление, в какой бы форме оно ни проявлялось в отношении сельского хозяйства, промышленности, любой области теоретической и практической деятельности человека. На основе данных физики, химии и биологии ученый доказывал, что наука решительно опровергает утверждение Мальтуса о том, что количество населения на земном шаре должно быть ограничено. Мальтус ошибочно думал, говорит Менделеев, что естественное размножение людей естественными же причинами и прекращается. Во времена Мальтуса еще не видно было ни того, что людям можно жить, не воюя, ни того, что возможно бороться даже с холерой, изучая ее, ни того, что силами природы можно воспользоваться для безграничного производства питательных веществ, для быстрейшего, чем в естественном порядке, возобновления их. Масса органического вещества на земной поверхности, конечно, ограничена, говорил Менделеев, но люди с течением времени и ростом знаний все больше и больше станут отвоевывать эту массу веществ для [c.65]

Менделеев критиковал идеи Мальтуса за то, что они несут пессимизм, пассивность, примирение с нищетой и ошибочное мнение о бесполезности каких бы то ни было мероприятий для устранения бедности. Человечество, говорил он, получит тем больше возможностей для широкого развития своего благосостояния, чем менее оно будет следовать советам мальтузианцев. Поэтому задача состоит в том, чтобы создавать лучшие условия для приложения труда к земледелию, горному делу, фабрикам и заводам, а не в изыскании средств для сокращения народонаселения, как это рекомендуют мальтузианцы. [c.66]

Эти мысли великий химик высказывал в то время, когда учение Мальтуса было подхвачено всей мировой, в том числе российской реакцией. Огромное влияние на Менделеева в этом вопросе оказал Н. Г. Чернышевский, много сделавший для опровержения мальтузианской теории. [c.66]

В полную противоположность тому, что утверждал Мальтус, [c.87]

Вопрос размножения или увеличения народонаселения и возможности несоответствия между приращением питательных средств и числа жителей, поднятый Мальтусом и мальтузианцами, по существу предмета тесно связан с вопросами производства хлеба и протекционизма. Во-первых, он имеет в настоящий момент смысл только в странах, подобных Англии, Голландии, Германии и т. п., где свободных земель [c.322]

В книге Учение о промышленности Д. И. Менделеев-много внимания уделяет рассмотрению вопросов, связанных с ростом народонаселения. Возмущаясь учением Мальтуса и считая его ошибочным, Д. И. Менделеев пишет, что в нем идеал сзади, а не впереди (стр. 519). Однако сам Д. И. Менделеев ошибочно придает плотности населения решающее значение в истории развития общества. Он пишет, что крупнейшие мировые явления наступают после достижения определенной густоты населения . Известно, что исторический материализм не считает рост населения главной силой развития общества, так как рост народонаселения не дает ключа для объяснения того, почему данный общественный строй сменяется именно таким-то новым строем, а не каким-нибудь другим... (Сталин. Вопросы ленинизма, стр. 549, изд. 11-е). [c.14]

Не смущаясь возможного навета, я скажу, что иначе (...] следовало бы признать — за Мальтусом — необходимым искусственно прекратить размножение рода людского, чтобы число жителей сообразовать с количеством добываемой пищи, не веря в то, что человек, создавший, начиная с колеса, столь многое, в природе не существующее, в силах утилизировать солнечную энергию в гораздо большей мере, чем достигает ныне. Когда в научной уверенности признают лишь утопическую мечтательность, тогда невольно должно спросить ну, а вы-то как же полагаете, решатся эти вопросы . Или, в простоте духовной, следуя за несущей волной, не думать вовсе о подобных вещах [c.246]

Не только Мальтус, но и Милль, а за ними и множество других экономистов, настаивают на том, что причину бедности составляет умножение народонаселения в размерах, превосходящих некоторую, ближе никем не указанную, норму. Мальтус и, так называемые, неомальтузианцы даже прямо требуют воздержания от деторождения. Возмутительность такого учения тем явственнее, что все главные его посылки не верны. Главная же посылка Мальтуса состояла в том, что средства жизни всегда возрастают медленнее того, как может возрастать и, действительно, возрастает население. Не говоря о том, что для возрастания средств [c.518]

Прежде всего заметим, что при 10 млрд жителей на всем земном шаре на каждого жителя придется средним числом суши по 1.3 гектара, а за исключением полярных стран, пустынь, как Сахара и горные вершины, все же не менее 1 гектара на душу, что и теперь далеко превзойдено во множестве стран, т. е. тогда общей тесноты может быть на земле не более, чем ныне на Яве или в Бельгии, где народ свободно умножается, инстинктивно постигая ложность выводов Мальтуса о близкой необходимости ограничения умножения числа людей. Найдется не только мест для жилья, но даже для лесов, не говоря о пашнях. Уменьем доставать много питательных веществ на малых площадях земли прежде всего отличились китайцы, но теперь это стало достоянием общим, и если англичане или голландцы предпочитают покупать хлеб, а не выводить его дома, то просто потому, что так дешевле, меньше трудов, легче заработать деньги на чем другом, а хлеб — купить, благо его предлагают страны кой в чем бедные, а землею богатые. Тогда не так будет, когда везде явится много народа и будет мало земли земледелие тогда потребует не одного внешнего, физического труда, но и знаний, да будет давать доходы получше каких-либо домов или фабрик. Притом воспользуется и всем теплом тропических стран, откуда вывоз питательных начал должен со временем сделаться громадным, теперь же оттуда везут лишь очень немногое. [c.597]

Ч. Дарвин синтезировал в своем учении все то рациональное, что содержалось в трудах К. Линнея, Ж -Б. Ламарка, Ч. Ляйеля. Он использовал, кроме того, идеи Т. Мальтуса о борьбе за существование , выделив две формы конкуренции биологических систем — внутривидовую и межвидовую. В результате этого биологические объекты впервые были расположены в иерархическом порядке по координатам пространства и времени. Но в то же время эволюционное учение Дарвина нельзя не рассматривать как диалектическое отрицание предшествующих эволюционых теорий, так как все они описывали лишь какую-либо одну сторону эволюции и игнорировали другие ее стороны. В конечном итоге весь додарвиновский эволюционизм носил актуалистический характер, так как принимал в качестве критерия эволюционного процесса лишь факторы современного состояния объектов. Поэтому он не мог адекватно представить и биологическую эволюцию. Дарвиновское же эволюционное учение имело естественно-исторический характер оно принимало за критерий эволюции биологических систем их саморазвитие, обусловленное вполне определенными движущими силами. [c.187]

Это соотношение называют уравнением Мальтуса—Верхульста. Стохастической формулировкой этой модели является одношаговый процесс с [c.163]

Упражнение. Для следующего уравнения Мальтуса — Верхюльста со случайным коэффициентом [c.364]

В конце ХУПГ в. английский экономист и священник Томас Роберт Мальтус (1766—1834 гг.) в своей книге Опыт закона о населении пессимистически писал, что только ограничение рождаемости, регламентация браков, а также естественное регулирование численности населения посредством войн, эпидемий, голода и пр. может восстановить соотношение между имеющимся количеством пищевых продуктов и числом людей. Такая точка зрения, основанная на глубоком презрении к человеку, противоречила научным фактам и вызвала возмущение передовой общественности многих стран. Ученые-естествоиспытатели разных стран предлагали решение столь актуальной проблемы путем повышения плодородия почв и продуктивности животноводства, получения более высоких урожаев и рационального использования природных источников пищи при сохранении их воспроизводства. [c.171]

Д. И. Менделеев называл предсказания Т. Р. Мальтуса маль-тусовскими бреднями и писал Не то, что 10 миллиардов, но и во много раз больше народу пропитание на земном шаре найдут, прилагая к этому делу не только труд, но и настойчивую изобретательность, руководимую знаниями.,. . [c.171]

Через несколько лет эти явления были "переоткрыты" в совершенно иной области - при изучении экологических систем. Рассматривая простую задачу о логистическом росте популяции, Мэй [Хорстхемке, Лефевр, 1987] пришел к выводу, что во флуктуирующей среде популяция погибает при любом среднем значении параметра роста модели Мальтуса, если флуктуации этого параметра достаточно сильны. Иначе говоря, точка перехода от выживания популяции к ее гибели (в рассмотренной Мэем простой модели такой переход происходит при детерминированных условиях, когда смертность в точности компенсирует рождаемость) начинает зависеть от дополнительного параметра - дисперсии флуктуаций среды. Именно эта зависимость и приводит к смещению точки перехода. [c.124]

Эволюционная концепция Ч. Дарвина в период до его ознакомления с сочинением Мальтуса. (по неопубликованной Записной книжке 1837— 1838 гг.). Зоологич. журн. , 1958, т. 37, вып. 5. [c.16]

Большое значение им1ели труды профессора Московского университета М. Г. Павлова, организовавшего первое в России земледельческое училище в Москве и Бутырский хутор при нем в качестве учебного хозяйства (1825). Здесь на заболоченной прежде почве он получал высокие урожаи благодаря осушению, иу юсткованию, углублению пахотного слоя, применению навоза и костяной муки, гипсованию клевера, зеленому удобрению (смесь вики и гречихи). До сих пор сохранил значение рекомендованный им полуперепревший навоз, ибо, как нашел М. Г. Павлов, приготовление перегноя невыгодно. Из 4 т навоза получается только 1 т перегноя, а действует он далеко не учше, чем 4 т исходного навоза. В 1826 г. вышла книга М. Г. Павлова Земледельческая химия , в которой он подверг критике человеконенавистническую теорию Мальтуса. Главной задачей удобрения М. Г. Павлов считал исправление недостатков почв, не имеющих всех качеств земли плодоносной . [c.9]

Менделеев не мог согласиться с мальт> зианством, так как он исходил из идеи безграничного развития производительных сил страны. ...Всякие мальтусовские бредни ныне к делу не относятся,— писал Менделеев, — человечество их не слушается, несомненно размножаясь . Мальтус не понимал, замечает Менделеев, что благодаря науке будут улучшаться условия жизни людей. Так, огромные возможности открывает промышленный синтез питательных веществ. Как химик он был убежден в возможности получения питательных веществ из соче- [c.66]

Проповедь мальтузианства Менделеев расценивал как нечто противное естественной разумности . У Мальтуса, говорил он, неверны главные его посылки , его идеал сзади, а не впереди , он не следовал бэконовскому наставлению, т. е. не поверял своих следствий при помощи действительности, а, положив известную (при том ложную) мысль в основание, поспешил выводить из нее следствия, да еще противные прирожденному естеству, давшему и ему самому жизнь. Вся его манера носит на себе все признаки классического способа отношения к жизненным явлениям и грешит отсутствием веры в предстоящее, что, по моим убеждениям, всегда показывает узкость мысли 3 . [c.67]

Предшествующее нужно было развить для того, чтобы укрепить вас в той уверенности, которую вы уже получили сами по себе, а именно в великой пользе труда промышленного для нашей страны, согласно ее современным условиям и обстоятельствам. Ведь Россия в самом деле населена не так жидко, как нередко представляют. Есть местности в центральных губерниях России, население которых немногим только разве отличается от населения Бельгии и многих мест Германии, т. е. таких местностей, которых население считается очень густым. Страна-то наша велика и обширна. Деление же площади земли на число жителей производится нередко гуртом, а если его распределить — не то чтобы по губерниям и даже не по уездам, а по частям уездов, — то окажется, что в большинстве центральных русских губерний густота населения в местах, сколько-либо пригодных к прокормлению населения, чресчур велика, для того чтобы население это оставалось чисто земледельческим. Земледельческой работы одной уже явно мало во многих из этих мест, конечно потому, что ведется только обработка земли, делается набег на нее, грабеж, а не творчество трудом земельных произведений в количестве, превосходящем во много раз природную силу земли. Оттого и выходит, что во многих центральных губерниях половина, если не большая часть, жителей многих сел уходит в отхожие промысла на все то время, когда имеются промысла. Идут на юг России получать там сельскохозяйственные заработки. Но ведь и эти места, бывшие в недалекие прошлые времена чуть не пустынями, населяются быстро. Осталось там немало тех пришлых, которые думали только сперва быть там для временного заработка размножается там и народ больше, чем в других местах по той причине, что пока еще все же там больше приволья, чем во многих ближайших к центру России местностях. Там еще можно жить хищнически, грабя землю, а часто уже тесно жить на землях, близких к центру России. От умножения населения на юге России, от начала там выпашки земли скоро туда не понадобится этот пришлый народ. Что же тогда-то будем делать Неужели же все и всегда будем продолжать считать Россию страною сельскохозяйственною, внушать ей, что это ее главное назначение, а мест для истощающей хлебной культуры все будет убывать для прибывающего населения Ведь так придется, пожалуй, заботиться о приостановке разможения, или придется держаться других, для зверей годных, Мальтусом обследованных средств умень- [c.111]

Но не ограничимся этою забывчивостью, посмотрим на дело в его корне и на действительное исполнение или приложение на заводах принципа непрерывности. Подумаем прежде всего об искусственности, сравнительно с естественностью, а потом пойдем и дальше. Начиная с пищи, одежды и жилья, все искусственно у человека в известной степени людского развития, происходящей от скученности людской и размножения. Или их, ради требований естественности, прекратить Так Мальтус и думал естественное размножение людей естественными же причинами и прекращается, как число муравьиных или пчелиных обществ. Да разве — что общество людское, что пчелиное — все одно Ведь во время Мальтуса еще не видно было ни того, что людям можно жить, не воюя, бороться даже с холерой — ее изучая, ни того, что стало ныне ясным, что силами природы можно воспользоваться для безграничного производства питательных веществ, для быстрейшего, чем в естественном порядке, возобновления питательных начал. Масса органического вещества на земной поверхности, конечно, ограничена, эта граница естественно выразится в размножении но люди все больше и больше станут отвоевывать эту массу для себя, для своих потребностей от всех других природных потребностей. Найдутся средства воевать и с бактериями, если они станут очень притеснять род людской. Как безумно и бездушно заботиться об уменьшении народонаселения, так же были бы неразумны и заботы о строгой естественности во всем. Человек труда—распорядитель, а не раб природы. Если при самом сотворении людям сказано плодитесь, размножайтесь и наполняйте землю , то неужели можно совместить это с естественностью во всем Только отступ-аения от животно-естестЕенных начал — там, где возможно и надобно, дали людям нагим и слабым возможность наполнять землю от полюса до экватора, когда видим, что и мамонт не выдержал, держась идиллической естественности. [c.118]

Так как Европе недостает своего хлеба и из нее происходит выселение, то очевидно, что на жителя по 2 гектара (около 1.8 десятины) земли, способной родить хлеб, траву и лес, явно мало при нынешней развитии земледелия и культуры — в умеренных странах надо примерно около 21/2 гектаров на жителя. А так как на Яве (прогтранстко 130 935 кв. км, жителей же 26 млн) на жителя приходится (вместе с горами) только около 1/2 гектара земли, а население все же ежегодно и сильно возрастает (очевидно, благодаря условиям не только почвы, но и климата), то в тропических странах цржно довольствоваться на жителя в среднем не более как 1/2 гектара земли, способной к культуре. Поэтому общее среднее количество земли, потребной для каждого жителя, ныне (т. е. при современном способе жизни и культуры) на земле нельзя признать меньшим, чем в 1 гектар, т. е. на земле вместо 1 /г млрд жителей может свободно устроиться, по крайней мере, около 7 /г млрд, т. е. население может возрастать в 5 раз и найдет достаточно суши, полей и лесов. А так как производительность земли, очевидно, с успехами знаний и промышленности может еще сильно увеличиваться и так как океан будет также доставлять все более и более условий жизни (пищи, одежды и проч.), то для роста населения ныне нельзя видеть никакого предела, что подрывает в корне пессимистические заключения Мальтуса, тем более, что производство питательных веществ на данной площади земли ныне, несомненно, возросло сравнительно с прошлыми веками и, без сомнения, станет еще возрастать по мере приложения к земледелию успехов знания и промышленности. [c.243]

Это элементарное понятие было упущено из вида Мальтусом, когда он говорил о несоответствии между умножением числа людей и средств их существования. Можно сказать с уверенностью, что уже иыне миллион людей для своей жизни нуждается в количестве земли во много раз меньшем, чем это было лет за 200 тому назад, а чрез ещ новые 200 лет им надо будет еще много меньше земли. Теперь число жителей может свободно прибывать, за 200 лет тому назад можно было, конечно, сказать то же самое, и, без всякого сомнения, чрез новых 200 лет будет еще много места для прибыли числа жителей. Это потому, во-первых, что нужда учит лучше применять то, что дано, а во-вторых, потому, что знание и промышленность не только предваряют будущую нужду, ио борются и побеждают бывшую и существующую. В таком течении дел, на мой взгляд, много увлекательного интереса и пессимизму не должно быть места. [c.572]

Но если бы промышленность состояла только в исчисленных выше ее видах и формах, люди недалеко бы ушли от веков — когда на берегах Средиземного моря сосредоточивалась вся история передового человечества—была бы вечная латынь. Вся разница состояла бы в размерах впереди была бы участь Египта, Финикии, Греции и Рима, были бы клочки, а не целое Мальтус или хотя бы Джорж были бы вправе смущать ход исторической постепенности и уверенное стремление в предстоящее. Не продуктами земледелия, как бы их ни переделывали, отличается промышленная эпоха от прошлых как убоина вегетарианцев, они плод живших существ и современной солнечной энергии, одна поверхность. Железным назвали наш век уж лучше бы паровым назвать или новым каменным, а последнюю его часть можно было бы назвать, с таким же правом, — золотою или электрическою. Истинный смысл, высшее отличие промышленного века составляет оживотворение всего считавшегося совершенно мертвым, всей той невидимой энергии света, тепла, земли, воды и воздуха, которыми всегда пользовались растения, а человек властно, как следует, начал применять только в промышленный век, постепенно заменяя дерево — железом, камнем и каменным углем, а лошадей и рабов — паром и электричеством. Тут нет границ, тут есть только начало — конца не видно, а в нем предвидеть можно и самое производство питательных веществ помимо сельского хозяйства, на заводах. Тут виден новый свет, новые источники жизни, власть знания и просвещения, конец войн из-за обладания 10 - [c.147]

Некоторые плачутся о том, что прежние чисто земледельческие порядки и в России переходят в промышленно-.земледельчегкие, явно показывая этим, что ничего не понимают в необходимо ти совершающейся во всем мире промышленной эволюции, определяемой прежде всего приростом населения. Или не хотят ли новые мальтусы остановить этот рост А по мне, чем теснее, тем дружнее. Деток же не только надо любить, на и жалеть. Иначе ничего уже не понять. [c.409]

Справочник химика 21

Химия и химическая технология