Эволюционная генетика

О л е н о в Ю. М., Клеточная наследственность, дифференцировка клеток, канцерогенез как проблема эволюционной генетики. Изд. Наука , Ленингр. отд., 1967. [c.481]

Кроме того, один из авторов книги хорошо известен в генетических кругах как ученый, внесший большой вклад в развитие популяционной и эволюционной генетики. Осмелюсь сделать следующее предположение известное высказывание выдающегося генетика Ф. Г. Добржанско-го ...в биологии все обретает смысл лишь в свете эволюционного учения в значительной мере реализовалось в структуре учебника и в способе подачи материала. Эволюционный и популяционный подходы, действительно позволяющие интегрировать знания о самых разнообразных генетических явлениях и процессах, представлены в Современной генетике , как ни в каком другом аналогичном издании. [c.6]

Молекулярные основы наследственности остаются основной темой современной генетики и в этом исправленном и дополненном издании. Бурное развитие метода рекомбинантных ДНК за последние четыре года открывает в понимании молекулярных основ генетики человека и других высших организмов такие широкие перспективы, о которых раньше можно было только догадываться. Характерной особенностью Современной генетики остается также углубленное изложение популяционной и эволюционной генетики. [c.7]

Наследственные изменения, происходящие в ряду поколений, лежат в основе процесса эволюции. Поэтому популяционную генетику можно также рассматривать и как эволюционную генетику. Однако эти две области следует все же дифференцировать. Часто подразумевается, что предметом популяционной генетики являются популяции конкретных видов, тогда как эволюционная генетика имеет дело с любыми популяциями независимо от того, принадлежат ли они к одному или к различным видам. В рамках такого подхода эволюционная генетика-наука более общая, чем популяционная, и включает популяционную генетику в качестве одной из своих частей. Эволюционной генетике посвящена остальная часть этой книги. [c.72]

Роль генов-регуляторов в адаптивной эволюции остается одной из главных нерешенных проблем эволюционной генетики. Приведенные выше данные указывают на то, что изменения, происходящие в регуляторных генах, возможно, очень важны для адаптивной эволюции, т.е. для эволюции морфологии, поведения и механизмов репродуктивной изоляции. Более того, опыты, сравнительно недавно поставленные на бактериях, дрожжах и дрозофилах, показывают, что приспособление организма к новым условиям обитания часто обусловлено изменениями в регуляторных генах, хотя в дальнейшем могут возникать изменения и в структурных генах. Однако о механизмах действия генов-регуляторов у высших организмов в настоящее время мало что известно. [c.241]

Если выбор основных направлений исследований по генетике человека осуществляется исключительно в интересах практической медицины, это ведет к отставанию в других областях, имеющих важное значение как для понимания эволюции человека (и, возможно, истории человечества), так и для нормального функционирования человеческого общества и его учреждений. Популяционная и эволюционная генетика, с одной стороны, и генетика поведения, с другой стороны,-это те два направления, которые страдают больше всего. Если исключить их из числа основных направлений исследований по генетике человека, то сразу же утратится их смысловая связь с биологией человека. [c.14]

Важная проблема дифференцировки состоит в том, как клетка того или иного типа решает , какие именно рецепторы должны быть на поверхности ее мембраны. Существенную роль в эмбриональном развитии играют гормоны. В целом высшие эукариоты, включая человека, нуждаются в гораздо более тонких механизмах регуляции экспрессии генов, чем микроорганизмы. Однако, исходя из принципов эволюционной генетики, можно предположить, что основные принципы регуляции экспрессии и дифференцировки должны иметь сходство. В ходе эволюции происходила многоэтапная адаптация ко все более сложной обстановке, которая требовала изощренной регуляции. Поэтому логично было бы исследовать различные биологические системы, опираясь на выводы теории эволюции и при переходе к более сложным системам соответственно усложнять интерпретации и модели. [c.130]

Труд, принадлежащий видному специалисту в области генетико-эволюционных исследований, представляет собой значительный вклад в развитие дарвиновской теории эволюции. В нем на основе новейших данных по биохимической эволюции рассмотрены причины генетического разнообразия животных организмов с точки зрения гипотезы о том, что отбор действует на генотип как целое. Отдельные главы посвящены задачам эволюционной генетики, единицам измерения изменчивости, генетическому полиморфизму природных популяций, генетической основе видообразования и т. д. Критически разобраны теории генетического разнообразия. Книга написана живым и образным языком. [c.4]

Автору удалось показать развитие популяционной и эволюционной генетики в 60—70-е годы нашего века как напряженную борьбу идей, столкновение мнений. Заслуга его состоит в том, что он сумел обнаружить — может быть, чуть-чуть драматизируя — это реальное развитие науки. С этой позиции его книга окажется интересной и для науковедения. [c.9]

Предмет лекций и этой книги — природа генетического разнообразия организмов, т. е. то, что, как всегда казалось, составляет основную проблему эволюционной генетики. Вследствие огромных методических трудностей и неясностей нам никак не удавалось дать характеристику этой генотипической изменчивости. Наконец, после того как молекулярная биология открыла связь между генами и белками, появилась возможность однозначной характеристики генотипической изменчивости особей. В первых же опытах обнаружилось необычайное богатство генетического разнообразия, и вполне естественно, что те, кто включился в эту работу, испытали безмерное ликование, получив наконец возможность дать прямой ответ на главный мучивший нас вопрос. Некоторое представление об этой напряженности и ее разрешении позволит получить вторая часть книги. [c.14]

СТРУКТУРА ЭВОЛЮЦИОННОЙ ГЕНЕТИКИ [c.17]

I. СТРУКТУРА ЭВОЛЮЦИОННОЙ ГЕНЕТИКИ 19 [c.19]

Мендель, наоборот, перенес центр тяжести на вариации среди потомков, а не на какое-либо среднее их описание, и вывел свои законы из самого характера этих вариаций. Таким образом, для менделизма, как и для дарвинизма наличие изменчивости и ее характер являются центральным и основным. Конечно, на следующем этапе Мендель идеализировал свои законы, как это сделал Ньютон, и каждый студент знает, что в опытах Менделя расщепление в Рг подозрительно близко к идеальному 3 1. Однако это нисколько не умаляет роли изменчивости в рассуждениях Менделя. Таким образом, современная эволюционная генетика объединяет в себе две системы знания и обе они расценивают изменчивость как основное явление природы. Не удивительно поэтому, что изучение определяемой генетически внутривидовой и межвидовой изменчивости должно быть отправной точкой эволюционного исследования. [c.20]

I. СТРУКТУРА ЭВОЛЮЦИОННОЙ ГЕНЕТИКИ 21 [c.21]

В популяционной экологии и эволюционной генетике пределы толерантности устанавливаются весьма произвольно и остаются предметом дискуссий. Должны ли мы удовлетвориться теорией, предсказывающей только то, что в одном сообществе будет больше видов, чем в другом, или что одна популяция более полиморфна, чем другая Если это так, то и очень [c.22]

СТРУКТУРА ЭВОЛЮЦИОННОЙ ГЕНЕТИКИ 23 [c.23]

В то время как динамическая достаточность является основным требованием для создания эволюционной теории, эмпирическая достаточность добавляет еще одно ограничение, которое может сделать формально совершенную теорию бесполезной. Если переменные состояний или параметры, на которых построена теория, измерить невозможно или если их измерение сопряжено с такими ошибками, что невозможно сделать выбор между альтернативными гипотезами, теория становится пустым упражнением в формальной логике, никак не связанным с реальным миром. Теория не объясняет ничего, потому что она объясняет все. Мне кажется, что многие построения эволюционной генетики опасно приближаются к теориям такого рода. [c.25]

I. СТРУКТУРА ЭВОЛЮЦИОННОЙ ГЕНЕТИКИ 29 [c.29]

Хотя эволюционная генетика представляет собой результат слияния менделизма и дарвинизма, она, как это ни странно, не внесла непосредственного вклада в решение той проблемы, которую Дарвин считал основной, — проблемы происхождения видов. Я не хочу сказать, что теоретические построения и фактические результаты популяционной генетики не оказали влияния на теорию видообразования и не проникли в нее. Достаточно прочитать Генетика и происхождение видов Добржанского (1951) или Зоологический вид и его эволюция Майра (1963), чтобы убедиться, как велика роль популяционной генетики в формировании современных представлений о видообразовании. Весь тезис Майра о том, что видообразование — это разделение на части группы взаимосвязанных популяций, обычно удерживаемых вместе прочными объединяющими силами миграции и естественного отбора, исходит прямо из положений балансовой школы популяционной генетики, которую он ассимилировал в своей теории географического видообразования. Но от онисания видообразования в общих генетических понятиях еще далеко до построения количественной теории видообразования на основе генотипических частот. Хотя элементарная популяционная генетика позволяет установить, сколько потребуется поколений для изменения частоты аллеля от до 2, мы не знаем, как включить такую формулировку в теорию видообразования, и притом в значительной мере потому, что мы буквально ничего не знаем о тех генетических изменениях, которые происходят при формировании видов. [c.167]

Айала Ф. Введение в популяционную и эволюционную генетику.— М. Мир, 1984. [c.586]

В 20—30-х годах работами С. Райта, Дж. Холдена и Р. Фишера были заложены основы генетико-математических методов изучения процессов, происходящих в популяциях. Но решающий вклад в создание генетики популяций и эволюционной генетики внесли советский генетик С. С. Четвериков (1926 г.) и его ученики. Изучение в популяциях мутациоьшого процесса, динамики численности особей, влияния изоляции и миграции, закономерностей действия отбора оказалось очень плодотворным. Положения и методы генетики популяций составляют основу современной генетической теории селекции. [c.8]

Так, в короткий срок наряду с общей генетикой, генетикой лшвотных и генетикой растений возникли цитогенетика, генетика человека, медицинская генетика, космическая генетика, генетика популяций, эволюционная генетика, биохимическая генетика, генетика микроорганизмов, генетика вирусов, генетика соматических клеток, генетика фотосинтеза, экологическая генетика, математическая генетика, генетика поведения и т. д. Многие из этих разделов генетики в настоящее время, как это было продемонстрировано на XIV Международном генетическом конгрессе, состоявшемся в 1978 г. в Москве, развиваются особенно бурно. [c.13]

Идеи Докинза импонируют мне и потому, что я сам излагал подобные концепции, встретив резкие возражения со стороны философов и лингвистов. Лишь после двух лет хождения по редакциям, когда объем отрицательных отзывов существенно превзошел объем злополучной статьи, она была опубликована в малочитаемом журнале. Высказывал я (в Аксиомах ) и соображения о том, что эволюционная генетика, теория эволюции и т.д. должны стать частью общей теории эволюции последовательно реплицирующихся систем (биологических объектов, а также эволюции языков, обычаев, технологий, мифов, религий, сказок и философских систем). [c.9]

Ясно, что описания генотипической изменчивости в популяциях составляют ту основу, на которой базируется эволюционная генетика. Для того чтобы на таких описаниях можно было строить эволюционные объяснения и предсказания, они должны быть динамически и эмпирически достаточными. Из схемы, представленной на рис. , мы видим, что достаточное описание изменчивости непременно содержит описание распределения генотипов в популяции, а также фенотипическое проявление этих генотипов по всему диапазону внешних условий, в которых обитает популяция. Это описание должно быть генотипическим, потому что лежащая в его основе динамическая теория эволюции построена на менделевской генетике. Но оно должно также учитывать отношения между генотипом и фенотипом, отчасти потому, что именно фенотип определяет систему размножения и действие естественного отбора, но также и потому, что нас интересует именно эволюция фенотипа. Генетики-популяцио-нисты с энтузиазмом берутся за описание генотипических частот, лежащих в основе эволюционных изменений, но нередко забывают, что явления, которые в конечном счете требуется объяснить, — это бесчисленные и тончайшие изменения формы, размеров, поведения и взаимодействий с другими видами, составляющие истинный материал эволюции. Таким образом, утверждение Добржанского (1951, стр. 16) о том, что эволюция есть изменение генотипической структуры популяции , следует понимать не как законченное определение эволюционного процесса, а лишь как описание его динамической основы. Описания и объяснения генетических изменений в популяциях можно считать описанием и объяснением эволюционного процесса только до тех пор, пока мы не можем связать эти генетические изменения с выраженным многообразием живых организмов во времени и пространстве. Если мы сосредоточим внимание только на генетических изменениях, не пытаясь свя-. зать их с физиологической, морфогенетической и поведенческой эволюцией, которая выявляется при анализе палеонтологиче- [c.30]

Знание того, что популяция в целом высокогетерозиготна, ничего не скажет нам о том, с какой скоростью происходит естественный отбор или как далеко он может зайти в смысле изменения данного признака, и не позволит сделать никаких выводов ни о прошлом популяций и географических рас, ни о генетических процессах при видообразовании. Ответы на эти последние вопросы, которые заключают в себе цель, стоящую перед генети-ками-эволюционистами, требуют оценки величин, которые возникли в теории популяционной генетики они требуют характеристики генных частот. Если нельзя определить частоту альтернативных аллелей в разных локусах, в разных популяциях и в разные периоды истории данной популяции, то вся теория популяционной генетики остается абстрактным упражнением. Мы не можем пройти мимо того факта, что теория эволюционной генетики — это теория исторических изменений частот генотипов. А в таком случае частоты генотипов и их изменения в пространстве и времени также должны входить в сферу интересов эволюционной генетики. [c.105]

Книга известного шведского ученого А. Лима-де-Фариа также принадлежит к числу работ, критически оценивающих СТЭ и справедливо указывающих на то, что с изменением и прогрессом наших ананий должны формироваться новые теории эволюции. Собственно, с подобными же соображениями выступают даже некоторые правоверные дарвинисты. Хотя эволюционная генетика представляет собой результат слияния менделизма и дарвиниз1ма, она, как это ни странно, не внесла непосредственного вклада в решение той проблемы, которую Дарвин считал основной, — проблемы происхождения видов... мы буквально ничего не знаем о тех генетических изменениях, которые происходят при формировании видов (Левонтин Р. Генетические основы эволюции.— М. Мир, 1978, с. 167). [c.402]

Как следует из названия книги, для А. Лима-де-Фариа основным является неприятие идеи естественного отбора как движущей силы эволюционного процесса. Мне кажется, что в пылу полемики автор проявляет излишний негативизм. Не могу с ним согласиться в том, что слово отбор следует исключить из биологического словаря слишком многое с ним связано (не со словом, а с явлением) в популяционной и эволюционной генетике, разработаны специальные математические критерии, по которым оценивается его эффективность, он используется в селекционной работе, притом достаточно эффективно, и т. д. О самом феномене отбора, как мне представляется, сегодня не приходится спорить, его существование общепризнано — вопрос в том, каково значение процессов отбора в эволюционных событиях, да и вообще в живой природе. Это — предмет давних дискуссий, которые надлежит продолжить. [c.403]

К сожалению, необъясненность связи между реализацией наследственной информации на молекуля,рном уровне, с одной стороны, и процессами морфогенеза, с другой, — реальная трудность современной генетики развития (и эволюционной генетики тоже), на которой иногда пытаются спекулировать те, кто желал бы скомпрометировать и ниспровергнуть основные закономерности генетики. Для подобных спекуляций, естественно, нет оснований — законы генетики незыблемы и вполне удовлетворительно описывают события, совершающиеся в ходе реализации наследственной информации. Однако молекулярный и морфогенетический языки остаются пока хотя и более или менее эффективными каждый в своей сфере, но полностью автономизированными. Я называю эту ситуацию принципом дополнительности в эмбриологии. Она, в сущности, — частный случай двух способов описания любых биологических событий, в том числе и эволюционных. Их можно обозначить (очень условно) как полевой и корпускулярный . Схематически описание однотипных биологических событий с помощью указанных способов можно представить так, как это сделано в таблице на с. 406. [c.405]

Справочник химика 21

Химия и химическая технология