Бычков , историк

Могли бы историки химии разобраться в вопросе о приоритете и в том, что объективно за ним скрывается Конечно, могли бы, если бы они прочитали и сопоставили первоисточники, т. е. оригинальные работы Кекуле, Бутлерова и некоторых других химиков, т. е. поступили бы так, как предлагал сделать и сам Бутлеров в 1868 г. в ответе Л. Мейеру В мои намерения, конечно, не входит доказывать свои притязания цитатами однако, если сравнить (в хронологическом порядке) мои работы, вышедшие с 1861 г., с работами других химиков, то придется признать, что эти притязания не необоснованны. Я даже позволю себе думать, что для меня доказать их справедливость будет значительно легче, чем отстоять свою точку зрения тому, кто захотел бы, подобно г-ну Л. Мейеру, утверждать, что мое участие в проведении нового принципа ограничивается присвоением ему названия принцип химического строения и применением известного способа написания формул [1, с. 223—224]. [c.42]

Вопрос о роли Бойля в формировании понятия химического элемента здесь можно было бы так подробно и не обсуждать, если бы в историко-научной литературе за самое последнее время не появились публикации, призывающие к пересмотру не только установившихся со времени работ Коппа и Шорлеммера взглядов на эту роль, но и вывода о революционном значении трудов Бойля в преобразовании алхимии в научную химию через представления о химических элементах. Вопрос о роли Бойля как основоположника учения о составе является принципиально важным с его решением связана интерпретация нескольких исторических эпох в развитии химии — от алхимии и ятрохимии до Дальтона. [c.35]

С одной стороны, как об этом было сказано в гл. I, труды целого ряда советских химиков отличались широким использованием истории и методологии науки в целях определения магистральных путей развития химии. Среди них еще раз хотелось бы обратить внимание на труды Н. Н. Семенова, убедительно показавшего, что решение стратегических задач развития науки невозможно без знания ее истории, без философии, ибо в периоды решающих научных поворотов (а было бы очень хорошо, чтобы они появлялись почаще) развитая и осознанная логика историко-философского мышления становится не некой добавкой к естественно-научному образованию, но самой первой, самой острой необходимостью [66, с. 280—281]. В работе Н. Н. Семенова Марксистско-ленинская философия и вопросы естествознания , которая была опубликована еще в 1968 г. в журнале Коммунист (см. [66, с. 261 — 288]), прозвучал настоятельный призыв, чтобы и молодые и старые ученые непрерывно совершенствовали культуру своего мышления, делая это в неразрывной связи со своей работой . [c.278]

Маккей [25] считает формализм Международных таблиц для рентгеновской кристаллографии [19] слишком жестким и цитирует историка математики Белла, который описывает строгость формализма евклидовой геометрии Ковбои умеют связывать молодых бычков или необъезженных лошадей так, что животное не может двигаться. Это своего рода мертвый узел , и именно так поступил Евклид с геометрией . [c.433]

В 1868 г. Л. Мейер составил вторую таблицу элементов, которая, по утверждению некоторых немецких историков химии,, будто бы предвосхищает периодическую систему Д. И. Менделеева (1869). Она, в принципе не отличающаяся от первой, однако, не была опубликована и найдена в бумагах Л. Мейера после его смерти. [c.152]

Изучение проблем реакционной способности вещества широким фронтом химических паук по существу только еще началось. Здесь, как и во всяком большом новом деле, много планов и разных, иногда взаимоисключающих, точек зрения. Но, как говорил Д. И. Менделеев, в том и замечательна судьба нашей науки, что важнейшие открытия эпохи ведут вначале к крайним гипотезам (Избр. соч., т. 2, 1934, стр. 206). Выяснить большую или меньшую правомерность разных точек зрения, их историческую обусловленность, их смену — это одна из задач, которые ставили перед собой авторы настоящего сборника. Памятуя слова Н. С. Кур-накова о том, что в развитии наук существуют периоды, когда накопление новых данных заставляет внимательно вглядываться в историю прошлого (Введение в физико-химический анализ, изд. 4-е, 1949, стр. 7), авторы сборника своим трудом, применяя историко-химический метод, хотели бы помочь решению тех проблем, которыми заняты в настоящее время химические лаборатории. [c.5]

Следовательно, историк, желающий в изложении придерживаться единого взгляда на алхимический период, должен принять во внимание все эти факторы и особенно развитие химических знаний в рамках общей истории различных стран. Для подтверждения правильности только что высказанного положения укажем, что попытки изготовления золота, которые девались на протяжении многих веков, нельзя объяснять неосведомленностью или хитростью сторонников занятий алхимией, ибо такое суждение грешило бы упрощенчеством необходимо иметь в виду политическую историю тех веков, образование мелких княжеств, важность денег для торгового обмена, надо, следовательно, не терять из виду экономического фактора, заставлявшего властителей благоприятно относиться к алхимическим опытам. [c.31]

Его жизнь до последних лет не представляет ничего, что могло бы привлечь особое внимание историка но ее финал, перенесенный стоически, ставит Лавуазье в ряды мучеников, достойных восхищения. Нельзя не думать без глубокого сожаления о том, что эта преждевременная смерть лишила химию человека, столь много сделавшего для ее развития. [c.135]

Задача эта была не очень легкой, и заняться ею должны были бы скорее историки науки, а не я. Мне следовало бы [тогда] упомянуть и о главных сторонниках противоположных учений. В моей большой книге [т. е. в большом труде о видах, который он начал писать в мае 1956 г.] я имел намерение попытаться дать небольшой исторический очерк, но составленный мною список тревожит меня. Я имел, однако, в виду посоветоваться с некото-ры.ми учеными друзьями и руководствоваться их консультацией. [c.24]

Ранней истории электронных теорий органической химии посвящены отдельные главы или параграфы во многих курсах теоретической химии и истории химии однако затруднительно назвать такие работы крупного плана, в которых излагались бы результаты собственно историко-химических исследований авторов в этой об- [c.4]

Зато невозможно назвать ни одного значительного историко-хими-ческого исследования, где бы модель Шанкуртуа не фигурировала под различными названиями типа земная спираль , земной винт , винтовая линия , теллурический винт и др.— Прим. ред. [c.74]

Можно было бы привести большое число доказательств такого рода, которые были даны во второй половине 70-х —начале 80-х годов Вант-Гоффом, Ле Белем и их последователями. Однако историко-химическое исследование от перечисления однотипных примеров нисколько не выигрывает, тем более что имеется возможность, сослаться на работу Вальдена [18], в значительной части посвященную суммированию результатов экспериментальной проверки выводов теории Вант-Гоффа —Ле Беля относительно связи между строением и оптической активностью органических соединений. [c.60]

Было бы неверно утверждать, что Дальтон первый выдвинул самую идею различия атомов по весу, как это делают некоторые химики и историки химии, не знающие истории философии. Не только представления о самих атомах, но и представления об их различии по величине и весу были уже высказаны античными философами, как об этом говорилось в первой беседе. [c.106]

Конечно, на первый взгляд, это сущая мелочь, однако для историка науки нет мелочей, на которые можно было бы не обращать внимания. То, что кажется пустяком, может внезапно дать ключ к разгадке неясных мест в истории интересующего нас научного открытия. Так это было и здесь. [c.204]

Историк назвал бы опыты с двумя огнивами остроумием на лестнице , т. е. запоздалым остроумием. Опыты с двумя огнивами нельзя было провести до выработки понятий температуры и теплоты. Опыты не просто провести и после возникновения этих понятий. Но тогда опыты представили бы малый интерес. [c.138]

Мне бы не хотелось развивать эту сторону дела, потому что она мне кажется очень печальною, и я думаю, что можно не развивать этого, потому что всякий сознательный человек найдет кругом себя много примеров, ее подтверждающих. Бывши первоначально профессором не только Университета, но и различных узкоспециальных учебных заведений, подобных Инженерной академии, Институту путей сообщения и Технологическому институту, я из жизни извлек эту мысль и на основании этого утверждаю, что дело высшего образования, даже специального, много теряет в узкоспециальных заведениях, потому именно, что товарищи других специальностей влияют на все развитие слушателей едва ли меньше, чем профессора. Когда я учился в Главном педагогическом институте на отделении естественных наук, я жил рядом с товарищами, не только теми математиками, с которыми вместе слушал все общие науки на первых двух курсах, но и с филологами, историками и экономистами другого факультета, и я никогда не забуду тех столкновений во мнениях, которые у нас часто бывали и немало послужили к общей полировке всех нас. На основании сказанного, и имея в виду необходимость множества специальностей и громадное их развитие, я полагаю, что наилучшие плоды от высших учебных заведений получатся лишь тогда, когда в каждом из них будет много разнородных специальностей или факультетов. [c.192]

Исторические заметки Канниццаро представляют образец историко-химического исследования еще и потому, что автор никогда ие ограничивается описанием перипетий в развитии атомно-молекулярной теории, а стремится дать объяснение всем поворотным пунктам или развилкам в ее истории. Здесь не только ссылки на экспериментальные исследования, их обобщения и их интерпретацию с различных точек зрения,— здесь и анализ той сложившейся концептуальной системы, которая создает инерцию в мышлении ученых и приводит к причудливому сочетанию в теоретических схемах одного и того же лица, казалось бы, несовместимых, новых и устаревших, представлений. [c.78]

Естественно напрашивается вопрос, почему так произошло, почему Канниццаро не познакомился должным образом с работами Авогадро, хотя они в буквальном смысле слова были к нему ближе, чем работы Берцелиуса, французских, немецких или английских химиков. Нам представляется, что здесь проявили себя две причины. Первая — предубеждение против Авогадро и в том числе со стороны Пириа когда казалось, что у Авогадро можно заимствовать лишь то, что было апробировано такими авторитетами, как Ампер и Дюма. Вторая причина заключается в том, что при всей глубине и добросовестности анализа изученных Канниццаро работ он все же остался историком науки дилетантом, ибо с профессиональной точки зрения было бы недопустимо столь произвольно ограничить поле своего зрения, как это сделал Канниццаро. [c.118]

И тем не менее картина развития атомно-молекулярной теории не была столь идиллической, как можно было бы заключить по только что сказанному. Ее развитие после Конгресса в Карлсруэ и выступлений на нем Канниццаро подчинялось не только внутренней логике , но на него оказали тормозящее влияние факторы, о которых мало говорят историки хпмии. [c.133]

Высказанные одновременно противоположные взгляды на природу химических соединений, естественно, приве.ти к столкновению мнений. В самом начале XIX а. началась дискуссия, длившаяся около восьми лет. Казалось, что основным ее вопросом был вопрос о том, является ли постоянство состава химического соединения обязательным и единственным критерием сложного химически индивидуального вещества. Но было бы грубой ошибкой видеть предмет дискуссии только в этом. А надо заметить, что многие историки химии ничего другого в полемике между названными учеными не увидели и очень легко разделались с Бертолле, приписав ему континуалистскне взгляды, т. е. признание сплощности материальной среды и отрицание корпускулярного (атомистического) строения. [c.64]

Здесь нет необходимости рассматривать истоки химической кинетики до работ Я. Г. Вант-Гоффа они освещены во многих историко-химических очерках [9, 10]. С работ Я. Г. Вант-Гоффа начинается за1кладка фундамента химической кинетики и как прямого продолжения и вместе с тем как отрицания химической статики. Исходя из того, что динамизм химических систем, в том числе и явления равновесия между прямой и обратной реакциями, не может быть объяснен лишь одним механическим перемещением каких бы то ни было частиц, Вант-Гофф пришел к выводу о важной роли а химическом (превращении лабильности сродства. Поэтому он не принял в качестве теоретической основы изучения химического процесса лишь один закон действующих масс. Рассматривая количественную оценку раВ(НОвесия наряду со скоростями реакций как важные параметры химических процессов, главное внимание он обратил на те стороны химического взаимодействия, которые позволя- [c.113]

Второй вопрос —миф о культурном влиянии Ганзы, который повторяли и некоторые отечественные авторы, касаясь истории выработки мыла на Руси (гл. I). Теперь мы можем развить их высказывания до логического конца ганзейцы научили новгородцев варить мыло и затем стали приобретать это их мыло, вместо закупки жирового сырья. Между тем еще М. Бережков вполне обоснованно писал, что где всего меньше можно говорить о культурном влиянии торговли, то именно в истории торговли Новгорода с Ганзой Привлечение специалистов из-за рубежа всегда встречало препятствия со стороны Ганзы и Ливонии. В частности, А. Винклер повествует, как в середине XVI в. в Любеке возникли большие опасения, что понятливые русские, обучившись у немецких мастеров, могли бы тотчас стать независимыми от немецких рынков Известен ряд указаний на профессии специалистов, приглашаемых и приезжавших из-за рубежа, но в их числе ни разу не упомянут мыловар. У Гетца есть глава Ганзейцы как носители культуры , немецкий историк пришел в ней к выводу, что нет никаких доказательств того, что Ганза каким бы то ни было образом выступала в роли распространителя западно-европейской цивилизации в России,— ее интересовал только гешефт. И все же некоторые зарубежные историки и сейчас пытаются возродить старый миф Новгород якобы был опорным пунктом Ганзы, Русь поставляла в X—XV вв. в Западную Европу лишь рабов и меха Сведения о мыловарении и вывозе мыла из Новгорода — одно из ярких опровержений этих домыслов. [c.57]

Для выхода российской цивилизации из тупика политиками, экономистами и философами предложено (и уже испытано ня практике) множество путей (порой нестандартных). В том числе, предложено и порыться в ее [российской цивилизации. Е.Г.] запасниках , выявить неактуализированнный, скрытый дЗ ховный опыт, который поможет адаптироваться в изменившемся мире , по пример того, как это было сде.пано в 1927—1939 гг. с американской цивилизацией времен Великой депрессии историком Ч. Бердом и его женой М. Берд [1, с. 154]. Базовой основой духовной культуры (в которой и следует искать скрьтгый духовный опыт ) является система образования, формирующая у подрастающего поколения мировоззрение, на основе которого это поколение в дальнейшем и будет преобразовывать окружающий мир. Поэтому изучение истории образования и тесно связанных с ней истории науки и истории технологии необходимо для понимания причин современного кризиса российской цивилизации и выработки реальных путей выхода из него. Особенно интересно было бы изучить (насколько позволяют исторические источники) образовательную систему времен возникновения российской цивилизации. [c.70]

Наконец, мы хотели бы пояснить употребляемый ниже термин античная химия , а также химия Платона, химия Аристотеля и т. п. Этот термин условен постольку, поскольку в античности не бьшо и не могло быть научной химии, что, в частности, отличает химию, например, от математики. Натурфилософские представления древности, рассматривающие атомы и элементы, нельзя осовременивать, приписывая древним почти современный, разве только упрощенный, взгляд на материю, элементы и атомы, и нынешние историки химии в большинстве своем сознают неправомерность такой модернизации. Нельзя, однако, не видеть в целостном и своеобразном мире аристотелевской или платоновской философии определенной системы представлений о веществе, его строении и превращений системы, которую можно было бы отнести к предхимии , к той достаточно широкой, но тем не менее специфической сфере, которая послужила одним из важнейших компонентов процесса становления научной химии. Именно эту систему представлений мы и называем античной химией . [c.31]

Идея о том, что химические соединения имеют определенный, четко устанавливаемый состав (развитая далее Ж. Л. Прустом, и особенно Дж. Дальтоном), встретила возражения французского химика К. Л. Бертолле. Он опубликовал теорию, согласно которой состш химического соединения, образуемого двумя элементами, может меняться в любых пределах и соотношениях. Будь эта теория правильна, — пишут историки химии, — она разрушила бы всю теоретическую базу количественного анализа того времени . [c.16]

Научные ошибки и заблуждения, если они не тривиальны, входят в качестве важной, более того, совершенно необходимой составной части творческого механизма поиска истины. А. Койре, видный историк науки и философ первой половины XX в., пишет, что история науки не является "хронологией открытий или, наоборот, каталогом заблуждений., но историей необычайных приключений, историей человеческого духа, упорно преследующего, несмотря на постоянные неудачи, цель, которую невозможно достичь, - цель постижения или, лучше сказать, рационализации реальности. Историей, в которой, в силу самого этого факта заблуждения, неудачи столь же поучительны, столь же интересны и даже столь же достойны уважения, как и удачи" (цит. по [345. С. 51]). Ф. Бэкон, один из основателей естествознания Нового времени, в начале XVII в. утверждал, что необходимо придавать разуму свинец, который бы сдерживал его полет в область отвлеченных спекуляций. В то же время, развивая свою методологию познания, он отмечал, что извлечению объективных закономерностей из наблюдений над реальной действительностью мешают заблуждения или "призраки", свойственные человеческому разуму. Ф. Бэкон выделил четыре вида "призраков", осаждающих умы людей, из которых я остановлюсь на двух, имеющих, как мне кажется, наибольшее отношение к обсуждаемой теме. Это - "Призраки Рода" и "Призраки Театра". [c.529]

Но были и действительные поводы для скептического оть шения ученых к некоторым дальтоновским построениям, особен к его правилам о формулах соединений. Нельзя также не пр знать, что борьба Дж. Дальтона за свои идеи в самом нача столетия была недостаточно активной. К тому же он был изли не самоуверен и считал высказанные им идеи непогрешимыл Историк химии Г. Копп дал следующую характеристи Дж. Дальтона Подобно тому как Дальтону рано пришлось с мому прокладывать себе дорогу в жизни, так и в науке им бы, [c.80]

Применительно к определенной группе превращений первый из этих двух выводов был возможен уже задолго до появления каких бы то ни было количественных измерений в химии. Известно, что уже алхимики постепенно пришли к способам разложения многих веществ с помощью таких чисто химических агентов, -как кислоты, щелочи, а иногда и соли. Тот установленный многими историками химии факт [2, стр. 35], что в алхимии часто употреблялись термины 1егтеп1ит, Гегтеп1а11о и им подобные для обозначения агентов разложения, свидетельствует о признании разных категорий реакций, происходящих при помощи и без помощи ферментов . [c.8]

Не следует думать, что старые справочники, обобщающие труды химиков прошлого, интересны только для историков науки. Как без алхимии не было бы химии, так без массы экспериментальных фактов, добытых в трудах многих поколений химиков, были бы невозможны дальнейшие исследования. Английский химик Дж. У. Меллор, автор классического справочника по неорганической и теоретической химии, написал с признательностью на титульном листе своего многотомного труда Посвящается рядовым огромной армии химиков. Их имена забыты, их работы остались... [c.62]

Как было уже упомянуто (гл. I, раздел 2), период объединения включает в себя три подпериода, охватывающих в общем три столетия, на протяжении которых отмечаются первые попытки придать химии единое теоретическое содержание, как это следует из трудов Парацельса, Шталя и Лавуазье. Этот длительный промежуток времени историки химии разделяют на три или четыре периода, которые здесь рассматриваются как подпериоды не с тем, чтобы подвергнуть сомнению целесообразность подразделения на периоды, и не ради терминологического спора, который в данном случае превратился бы в пустой звук, а для того, чтобы выявить те причины и условия, которые, будучи внешне не связаны между собой ни по теоретическому содержанию, ни по практическим знаниям, однако, были направлены на создание науки о природе, имеющей определенные устремления. [c.59]

Преемственность в представлениях алхимиков и флогистиков очевидна. Она сказалась не только в том, что в основу теории флогистона легло учение о горении тел как об их распаде, и не только в неопределенности и н метафизичности самого понятия флогистон , но и в том, что теория флогистона не устранила алхимических учений и прежде всего учения о трех первоначалах, составляющих тела. Как известно, именно это учение и было своего рода теоретической основой бесплодных поисков алхимиками философского камня и путей трансмутацип металлов. Поэтому, если встать на точку зрения некоторых историков химии, считающих возникновение теории флогистона началом научного развития химии, то следовало бы согласиться с мнением, что алхимия — мать химии . Однако, как будет видно далее, подлинное научное развитие химии началось лишь тогда, когда из научного обихода были полностью изгнаны основы алхимических учений, прежде всего учение о трех элементах алхимиков, и вместе с ним сам флогистон и другие фантазии, окутанные мистическим туманом. [c.240]

Прекрасной чертой, характеризующей С. Л, Соболя как историка биологии, является его строго научная объективность. Он не поддавался соблазну как-либо приукрасить Дарвина, несмотря на то, что питал к нему чувство, которое можно было бы назвать влюбленностью. Очищая память великого натуралиста от незаслуженных и подчас невежественных обвинений, С. Л. Соболь с полной определенностью говорил о лишь постепенном освобождении мысли Дарвина от пут привычных и традиционных в его время представлений. Он напоминает читателям, что еще в 1836 г. Дарвин писал о новых актах творения , что он тогда был еще далек от ясного понимания роли условий жизни в процессе видообразования, и, наконец, о том, что первая концепция эволюции, сс ормулированная Дарвином в Записной книжке 1836 г., имела у него автогенетический, идеалистический характер. При таком подлинно историческом подходе к формированию эволюционных представлений Дарвина становится еще более заслуживающей уважения интеллектуальная мощь великого натуралиста, сумевшего преодолеть рутину взглядов своих современников, в том числе и тех, перед научным авторитетом которых он испытывал чувство глубокого почтения. [c.9]

Для своего времени этот список, включающий 35—36 имен, был достаточно исчерпывающим. Не занимаясь специально историческими изысканиями, Дарвин мог, естественно, включить в свой исторический обзор только тех ученых, с трудами которых он имел возможность познакомиться в процессе своей исследовательской работы над проблемой происхождения видов, а также тех, которые были указаны ему его друзьями и корреспондентами или которые, как, например, Мэттью, сами заявили о своем приоритете. Не следует забывать, что лишь в результате исследовательской работы многочисленных историков биологии всех стран Европы и США, проведенной преимущественно в последней четверти XIX и в XX вв., удалось выявить большое число ученых, которые в додарвиновское время высказывали в том или ином виде эволюционную идею или хотя бы сомнение в неизменности видов. Об этих забытьхх авторах во времена Дарвина просто никто не знал уже по той простой причине, что их робкие голоса оставались неуслышанными в ту эпоху господства креционизма в науке и общественном мнении. [c.21]

Для того чтобы объем книги не превышал разумных рамок, автор счел целесообразным рассмотреть только главные и оригинальные направления, не заботясь об упоминании не и еющих самостоятельного значения вариаций на ту же тему. Однако работы, принадлежащие к оригинальным направлениям, рассмотрены достаточно обстоятельно, причем большое внимание обращено на появление для своего времени новых, а затем укрепившихся идей, так сказать, in statu nas endi. Автор не стрелшлся также к сколько-нибудь полному перечислению имен тех, кто работал в рассматриваемой области теоретической химии, потому что это — задача специальных обзоров, а не историко-химического исследования. Однако имена тех, кто сказал действительно новое слово в этой области, не остались без упоминания в настоящей книге. В то же время некоторым вопросам, самим по себе заслуживающим более детальной разработки, но подробное изложение которых в нашей монографии не представлялось возможным, были посвящены отдельные статьи автора -. Как правило, названия упоминаемых работ приводятся не в тексте, а в списках литературы, заключающих каждую главу. Мы хотели бы поэтому обратить внимание читателя на то, что списки литературы не только служат справочным аппаратом, но и являются необходимым дополнением к тексту. [c.5]

Хёфер, который благодаря знанию семи языков мог читать в подлинниках труды древних и средневековых ученых, сопоставил данные, обнаруженные им в различных областях человеческой деятельности — медицине, искусстве, ремеслах, литературе и философии,— и пришел к выводу о возможности дальнейшего развития критического подхода к истории. Для подтверждения своих взглядов он использовал в работе и множество легенд, что, естественно, отразилось на ее объеме. Рассматривая историю развития человеческого общества в целом, Хёфер особое внимание уделял истории естествознания. По его мнению, естественные науки лучше, чем все рассуждения, проявляют наиболее важные события, которые дают новую ориентацию промышленности, искусствам и торговле, изменяя тем самым непосредственно историю общества [116, т. 1, с. УП и сл.]. Поэтому Хёфер считал чтобы не создавать далее искаженные и неполные работы , историкам и философам следует изучать историю наук и технических искусств и лишь тогда философы расстались бы со своим высокомерным догматизмом и нашли бы материал для создания настоящей философии [116, т. 1, с. IX]. [c.237]

Вся предыстория открытия периодического закона, впрочем, не представляет собой явления, выходящего за рамки обычных историко-научных явлений. В истории науки едва ли можно указать пример появления крупных обобщений, которым не предшествовала бы длительная и более или менее сложная предыстория. Как отмечал сам Д. И. Менделеев ...нет ни одного сколько-нибудь общего закона природы, который бы основался сразу всегда его утверждению предшествует много предчувствий, а признание закона наступает не тогда, когда зародилась первая о нем мысль, даже не тогда, когда он вполне сознан во всем его значении, а лишь по утверждении его следствий опытами, которые естествоиспытатели должны признавать высшею инстанциею своих соображений и мнений... Действительно, возможно констатировать вначале появление лишь частных, даже иногда чисто Случайных наблюдений и сопоставлений. Варианты подобных сопоставлений с одновременным расширением сопоставляемых фактических данных приводят иногда к частным обобщениям, лишенным, однако, основных признаков закона природы. Именно таковы все доменделеевские попытки систематизации элементов, в том числе таблицы Ньюлендса, Одлинга, график Шанкуртуа, таблицы Мейера и другие. [c.369]

Трудно назвать другую крунную химическую теорию, которая получила бы в историко-химической литературе столь неправильное освеш,ение, как теория химического строения. Можно говорить о двух направлениях в историографии этого вопроса. Огромное большинство историков химии придерживалось до последнего времени той точки зрения, что теория химического строения представляет собой совокупность правил для вывода структурных формул, исходя из валентности, свойственной атомам в данном соединении. Представители другого направления утверждают, что центральное место в теории химического строения занимает положение о зависимости химических свойств молекул от их состава и хшмического строения и что именно это положение вместе с вытекающими из него след-ствиялш, в том числе и относительно выбора определенной фор-му.11ы для данного соединения, составляют теорию химического строения. В зависимости от трактовки содержания к.лассиче-ской теории химического строения стоит и вопрос о приоритете. Те, кто принадлежит к первому направлению, утверждают, и со своей точки зрения вполне оправданно, что основоположником теории химического строения был Кекуле, их оппоненты, в свою очередь, настаивают на том, что приоритет в ее создании принадлежит Бутлерову. Таким образом, вопрос о приоритете является производным от вопроса о содержании классической теории химического строения. В предыдущих главах было показано, что последний вопрос правильно трактуют только те, кто принадлежит ко второму из названных направлений. Впрочем, достаточно открыть почти любой учебник органической химии за последние 80—90 лет, чтобы убедиться в справедливости этой точки зрения. [c.265]

Но как же быть хотя бы с таким фактом, как раскрытие причин изомерии, т. е. с фактом, который неразрывно связан с именем Бутлерова, мимо которого не мон ет пройти пи один мало-мальски добросовестный историк химии Апшюц умалчивает и об этом факте. [c.290]

Но вскоре Бутлеров снова столкнулся с академическим большинством. В апреле 1879 г. Общее собрание Академии должно было утверждать выборы в адъюнкты Академии по историко-филологическому отделению, к которому принадлежал и Веселовский, молодого санскритолога Леопольда Шредера. Академик А. Ф. Бычков на заседании Общего собрания заметил, что, избирая уже второго санскритолога, историко-филологическое отделение почему-то не позаботилось в течение 10 лет заместить ординатуру по русской истории. Вслед за тем выступил Бутлеров, который заявил ...по моему мнению, звания академиков могут быть удостаиваемы только заслуженные лица, уже приобревшие прочное и почетное положение в науке. Допущение в число академиков молодых начинающих ученых, хотя бы и весьма даровитых, но еще не занявших видного положения по их ученым трудам, должно считаться неправильным, так как подобный молодой ученый в случае выбытия старейшего представителя науки, тотчас становится по смыслу устава первенствующим в России авторитетом и судьей по своей части, а это положение — не свойственное начинающему ученому н не отвечающее серьезности авторитета Академии [4]. Шредер был забаллотирован. [c.137]

Вопрос о причинах задержки признания данной гипотезы и забвения самого Авогадро обсуждался многими -историками химии. В свете изложенных нами исторических данных интересно привести мнение Л. Мейера Против этой гипотезы еще никогда не было сделано достаточно важных возражений. Если же вообще и спорили о ней, то только о том, целесообразно ли принятие ее или не целесообразно [69, стр. 19]. ...гипотеза Авогадро а priori имеет такую вероятность, что оставление (отвержение.— М. Ф.) ее казалось бы возможным только тогда, когда бы против нее сделаны были основательнейшие возражения. Но этого совершенно не было, а напротив того, основания, которые брались из чисто химических фактов, говорили совершенно в ее пользу... [69, стр. 40]. Объясняя, почему все же эта гипотеза не была принята, Мейер писал Принятие гипотезы АвоТадро и из нее развиваемой теории в то время не составляло необходимой потребности науки, а с другой стороны, известный тогда материал не был достаточен для установления несколько обширного применения ее. Поэтому уже Авогадро старался перенести результаты, полученные относительно газообразных веществ, на такие газообразные вещества, о плотности которых в газообразном состоянии не было никаких наблюдений. Этим в новую теорию был внесен источник большой неточности и ее значение в глазах химиков, как кажется, поэтому упало более, чем бы это случилось без этих попыток [69, стр. 15]. [c.110]

После Канниццаро выступил с заявлением Штреккер, который отметил, что при формулировке второго вопроса в комиссии первоначально было записано принципы Жерара , и лишь в бюро болышинством голосов было решено писать принципы Берцелиуса [231, стр. 687]. Он сам не принадлежал к этому большинству и высказывался против возвращения к Берцелиусу, полагая, что система Жерара учитывает новые факты. В связи с этим интересно привести одно примечание Канниццаро к его обширной историко-химической работе, написанной в 1871 г. [16]. Канниццаро напоминает, что Мариньяк предложил на химическом конгрессе вернуться к системе Берцелиуса ... на химическом конгрессе в Карлсруэ предложение Мариньяка появилось в виде как бы простой реставрации системы, а также и идей Берцелиуса. Некоторые химики, последователи унитарной системы, все-таки приняли его, вероятно по той причине, которая позднее была объяснена Вюрцем в его лекциях по некоторым вопросам теоретической химии, читанных им во французском химическом обществе, т. е. это была дипломатическая уловка с целью успокоить недоверчивость и оппозицию старых химиков и привести их, так чтобы они того и не подозревали, к идеям Жерара, скрывая от них имя известного и несчастного химика. [c.338]

Было бы весьма просто отнести это деяние алхимика Луллуса к области басен, чего поистине заслуживают многие алхимические истории. Однако те раймундовы нобли королевской чеканки можно и сейчас увидеть в музеях. Они изготовлены из золота высокой пробы и были выпущены, вероятно, в большом количестве, ибо многие расчеты проводились этой монетой. Это тем более поразительно, свидетельствуют историки, что Англия в те времена практически не вела морской торговли и не обладала ни колониями, ни золотыми рудниками, а товары Ганзы обычно оплачивала оловом. Из каких же источников король Эдуард черпал золото, с помощью которого он, очевидно, смог покрыть издержки последовавшей за тем тридцатилетней войны с Францией [c.10]

Хотя историко-политический центр громадной Британской империи (The British Empire) содержится в небольшой по размерам Англии или Соединенном королевстве, но современное значение ее, исключительное богатство и влияние на будущие судьбы всего мира определяются обширными и многочисленными владениями в Азии, Африке, Америке и Австралии. Обзор их мы и расположим по общепринятым странам света, хотя следовало бы не отделять Ев]ропы от Азии, так как малень гая Европа составляет лишь северо-западный полуостров Азии, от нее ничем резко не отделяющийся, и Россия, расположенная в этих обеих частях света, явно назначена самою историею для того, чтобы соединить между собою страны одной из географических частей света. [c.552]

С своей стороны я считал бы полезным, улучшив университетский строй во всех отношениях, заботясь особенно о возвышении научного ценза, покончить с выдачею прав на чины и ограничиться дипломами или аттестатами, чтобы постепенно уменьшалась господствующая система учения для снискания служебных прав. Но если другие учебные заведения, подобные Училищу правоведения и лицеям, сохранят выдачу прав на чины и если вообще усиленную централизацию и чины еще считают рановременным уничтожать, то выдачу прав на чины не следует прекращать для воспитанников университетов, так как они, как видно по опыту жизни, дают, говоря вообще, лучшую подготовку, чем какие-либо другие высшие учебные заведения с более узкими специальными целями. Причина, это явление производящая, понятна. Под одною кровлею в университетах ютятся разнообразнейшие специальности, и питомцы взаимным общением воздействуют друг на друга. Особенно важно здесь сопоставление таких, по существу прикладных, специальностей, как юридические и медицинские, с такими чистыми знаниями, каковы историко-филологические, физико-математические и естественно-исторические. Понимание течения жизни университетов будет неверным, если будет упущено из вида вышеуказанное общение университетской молодежи, изучающей многоразличные по существу специальности. Разделить университеты на школы разных отраслей знания — значит лишить страну запаса лиц высшей формы развития, при которой частности всяких дисциплин должны примиряться в общем строе современно развитой человеческой жизни, укладывающейся в народно-государственную дисциплину. Университетская подготовка и развитие получили свой вес и значение благодаря этому сочетанию многих специальностей учат профессоры частностям, но и они все подводят под единые философские начала, общее же достигается всем строем университетской жизни и невольным общением студентов разных специальностей. [c.141]

Ограничимся тем, что есть у Канниццаро, и сравним это, например, с наиболее обстоятельной работой в этой области — монографией Фаерштейна Мы увидим, что историческая канва та же, но благодаря особенности подхода Канниццаро, его цели — найдя конец клубка , размотать его, внутренняя логика и методологическая обусловленность извилистого пути, который прошла атомно-молекулярпая теория от Дальтона до Жерара, становится необыкновенно наглядной и убедительной. Трудно указать на что-либо существенное в выводах Канниццаро, во что позднейшие историки внесли бы исправления. Наоборот, наверное, для многих из них работы Канниццаро и, в первую очередь, его Исторические заметки послужили первоначальной схемой, а может быть, и образцом для их собственных исследований. [c.75]

Справочник химика 21

Химия и химическая технология